Непростая судьба большого руководителя
К 75-летию Кемеровской области и архивной службы Кузбасса
Архивное управление продолжает Вас знакомить с трудовой биографией выдающихся горняков, талантливых руководителей угольной отрасли, чьи имена заслуженно вошли в историю не только нашего города, но и всего Кузбасса.
Валентин Дмитриевич Никитин
Рассказывая об этом выдающемся руководителе угольной промышленности, авторы почему-то обязательно вставят хотя бы один абзац на тему: “арестован как враг народа”. Причем встречается сие даже в изданиях, на вид респектабельных, “толстых”, претендующих на статус. В других местах можно прочесть, что он был репрессирован и отправлен на фронт в штрафбат. И т. д.
Все это не так, но обо всем этом – по порядку.
…Начальник участка в неполные двадцать три состоит в команде энергичного управляющего шахтой, и вся эта боевая команда в тупике: план не выполняется, заработки никудышные, люди с шахты бегут, начальство кулаком по столу… Завшахтой собирает совет командиров, и речь в который раз заходит о переходе на новую, щитовую систему.
На схемах все выглядит заманчиво, но это ж перестройка всей технологии! Кто возьмется? – в который раз виснет в воздухе вопрос. И тут поднимается рука молодого инженера, потом молодой инженер поднимается сам, достает из папочки бумагу с диаграммами:
- У меня по IV Внутреннему щит пойдет, мы тут с ребятами посчитали!..
Добровольцы есть. Следующий вопрос – где взять средства на нарезку столба? Вопрос в компетенции завшахтой, но какие будут предложения? Шахта деньги получает пропорционально добыче: есть план – есть деньги, нет плана – есть копейки на оплату тарифа и еще чуток – на оборотные средства.
И тогда у совета командиров возникает план: завшахтой договаривается с управляющим трестом товарищем Шибаевым, тот за невыполнение объявляет заведующему выговор, но новую нарезку пласта оплачивает авансом под будущую добычу. Так и сделали. Товарищ управляющий игру принял, согласился, выговор объявил, но ведь и уголь пошел с того участка по пласту IV Внутреннему! А потом “через щиты” и вся шахта вышла в передовые.
То дело было в Прокопьевске, на “Зиминке-Капитальной”, где завшахтой была товарищ Косогорова, а одним из начальников участка – товарищ Никитин. Правда, тот период для выпускника Томского индустриального был совсем кратким, настоящая деятельность Валентина Дмитриевича начнется вскоре в Осинниках. Но в том совете командиров на “Зиминке” его имя значилось рядом с именами Сурначева, Шайдурова, Музыкантова, Рысева, Момотина, Кривошеева. Об этих руководителях уже через несколько лет, в годы войны, в Кузбассе будет известно.
Войну инженер Никитин встретил заведующим шахтой “Капитальная-1” треста “Молотовуголь”. Правда, в начале 1941 года никто и подумать не мог, что скоро коллективу придется пережить неслыханные трудности. Годовой план был выполнен, люди получили награды, начальник шахты был удостоен ордена “Знак Почета”, правда, указ о награждении последует в феврале 1942, когда над судьбами многих руководителей уже нависнут тучи. Потому что годовой план 1941-го был перевыполнен за счет ударной работы в первом полугодии, а во втором полугодии, с захватом немцами западных угольных районов СССР, последовало резкое увеличение плана, и этот увеличенный план был провален.
Предвоенный Осинниковский рудник – это четыре шахты на месторождении коксующихся углей, самых необходимых для растущей индустриализации Советского Союза. Самый ближний и самый главный потребитель – Кузнецкий металлургический комбинат им. Сталина. И там без осинниковских коксующихся углей редкой марки ПЖ не получалась доменная шихта нужного состава. Не получалась соответствующая марка чугуна, из которого сталевары смогли бы получить броневую сталь. В этом была главная цель и в этом состоял смысл всей работы треста “Молотовуголь”.
Об углях марки ПЖ можно добавить еще вот что. В найденном “Перечне документов Государственного Комитета Обороны за 1943 год” есть такая, например, фраза: “Распоряжение. Об обеспечении выполнения плана поставки коксующихся углей марок К и ПЖ в июле 1943 года. Принято 21 июля 1943 г.”. Иначе говоря, план добычи углей данной марки не просто стоял на контроле высшего государственного органа времен Великой Отечественной, по данному вопросу принималось ежемесячное распоряжение! В июле 1943-го, к примеру, оно стоит между Постановлением “Об увеличении производства и поставок 122-мм гаубичных и 152-мм пушечно-гаубичных снарядов” и Постановлением “О производстве и поставке бочковой клепки для затаривания овощей и сухофруктов для Красной Армии”.
Заведующий шахтой “Капитальная-1” инженер Никитин на момент начала войны состоит в своей должности уже семь месяцев, будучи повышенным с должности главного инженера. Газетные подшивки той поры (у современников уже не спросишь, а те, что есть, были тогда еще детьми) рассказывают, что наутро после нападения Германии на шахте, как и на всех других предприятиях, состоялся митинг, и парторг Кривобороденко от имени коммунистов и всех шахтеров заявил, что ответом на вероломное нападение будет их ударный труд во имя полной победы над врагом.
За годы войны из Осинников ушли на войну восемь тысяч человек, начиная с первого секретаря горкома партии И.У. Прокушева. С “Капитальной” ушли более двухсот молодых мужиков в первый же, июньский, призыв, потом еще более сотни человек во второй раз, в августе. Потом людей отправляли уже поодиночке, но от этого предприятию не было легче. В отличии от прошлых войн, от первой мировой и гражданской, шахтеры на этот раз подлежали мобилизации наравне со всеми. Принимались и заявления от добровольцев. В результате уже в первые шесть месяцев в Красную Армию ушли 11856 шахтеров Кузбасса. Наиболее тяжким оказался 1942 год, когда число убывших превысило 74 процента среднесписочного состава.
Шахта “Капитальная” не была исключением. Вот, к примеру, кто был взят в Красную Армию 2 августа 1941 года. Это горный мастер подземного транспорта Н. Курдуков, зав. ламповой И. Скворцов, горный мастер П. Герин, машинист электровоза П. Ефимов и так далее. Это руководители и специалисты, а также наиболее подготовленные (машинист электровоза Ефимов) рабочие. А в общей сложности в тот день на фронт ушли 120 человек, и на митинге, состоявшемся на шахте, их провожал напутственным словом завшахтой тов. Никитин. Он терял нужных производству работников, но разве он мог воспротивиться всеобщей мобилизации? Известно, что в шахту пришли женщины: на “Капитальной” была известна передовая бригада Ф. Тюрина, состоявшая из женщин, в городе до сих пор вспоминают работниц этой бригады Зину Щелкунову, Машу Шабалину, Машу Тюрину – сестру бригадира.
И так было на каждом предприятии. Но к июлю 1942 общий дефицит рабочей силы на шахтах Кузбасса составил уже 34583 человека. Одними добровольцами-пенсионерами и героическими сестрами и женами шахтеров его восполнить было невозможно. Потому о пополнении в годы войны угольных предприятий кадрами стоит сказать чуть подробнее.
13 февраля 1942 по Указу Президиума Верховного Совета начала прибывать мобилизованная молодежь из Омской области, с Алтая, из Средней Азии общим числом 15000 человек. Но это была необученная масса, абсолютно не знакомая с подземными работами, не подготовленная, не обученная. Разве могли эти сельские парни и девчата заменить квалифицированных шахтеров на столь специфичной и опасной работе, особенно в забойной группе?.. Конечно, нет!
Уже к началу 1942 высшему руководству страны было, видимо, очевидно, что страна остается без основного промышленного топлива, и через месяц после февральского Указа в апреле принимаются новые меры: наркомат обороны послал в Кузбасс 11 колонн строительных батальонов – еще 5500 человек, подлежащих демобилизации по срокам, но оставленных по военной необходимости. Из этого состава комплектовалась забойная группа шахт – лавщики и проходчики. Прибыли еще 6000 человек по партийно-комсомольской мобилизации в августе и по такой же мобилизации в сентябре-октябре из Новосибирской, Омской областей и Красноярского края. Наконец, в августе 1942 была предоставлена отсрочка от призыва военнообязанных 1922, 1923 и 1924 годов рождения, занятых на подземных работах. Потом ровно через год, в апреле-мае 1943, на строящиеся шахты будет мобилизовано еще 16000 военнообязанных из Среднеазиатского и Северокавказского военных округов.
Но это будет потом, а тогда, в 1942 году, писал академик Н.А. Вознесенский, в сравнении с 1940-м, поставки народному хозяйству СССР топлива всех видов сократились более чем в два раза! “Поэтому борьба за топливо, за уголь приобрела исключительно важное значение”.
Где как, а в Осинниках эта “борьба за топливо”, по воспоминаниям современника, проходила так: “…нарком угольной промышленности В.В. Вахрушев принимал отчеты у горных мастеров и начальников участков на шахтах г. Осинники. По одну сторону от него лежали продукты, а по другую – пистолет. Выполнивших задание поощрял продуктовым пайком, не выполнивших, в зависимости от обстоятельств, в лучшем случае мог отправить в штрафной батальон”.
Такова была обстановка, но тут надо заметить, что никаких штрафных батальонов для шахтеров не существовало. “Штрафбат” – это было бытовое, разговорное название мер наказания, вплоть до снятия с человека “брони” и отправки его на фронт. На фронте эти люди воевали в обычных частях, тогда как штрафные батальоны формировались из офицеров, совершивших воинские преступления, как и штрафные роты для рядовых красноармейцев. Но это к слову.
Как всегда в подобных критических ситуациях, начинаются акции устранения. Наказаны начальник комбината “Кузбассуголь” Задемидко и его зам. Ялевский. После очередного заседания бюро Новосибирского обкома Ялевский отправлен на действительную военную службу, но ни о каком штрафбате речи не было. Правда, до фронта Даниил Борисович (отец известного кузбасского угольщика, Героя Социалистического Труда В.Д. Ялевского) не дошел. Он был демобилизован из артиллерийского училища и поставлен замом начальника комбината “Тулауголь”. А начальник комбината А.Н. Задемидко был переведен в Осинники управляющим трестом.
Среди других виновников оказались главный инженер треста Т.З. Бовт и завшахтой “Капитальная-1” В.Д. Никитин. По одним источникам, он был арестован как “враг народа”, по другим – тоже “подвергнут репрессиям”. Косвенные основания для таких утверждений, конечно, были. Еще живы были в людской памяти политические репрессии конца 1930-х, когда в течение одного только 1938 года в угольной промышленности Кузбасса руководство трестов и шахт оказалось обновлено на 70 процентов. Но мы сваливать все в одну кучу не имеем права!
В случае с Никитиным получилось другое, “выстрелил” тот самый пистолет, что лежал по правую руку от наркома. В 1941-м годовой план по руднику был выполнен на 114,3 процента, но, как уже говорилось, благодаря работе в первом полугодии. Во втором едва достигли 75 процентов. С планом справилась только шахта № 4, где заведующим был молодой инженер Ременский, будущий управляющий трестом “Беловоуголь”, будущий Герой Социалистического Труда. А шахта “Капитальная” не могла выйти на новый план и в первые месяцы 1942-го. В сравнении с предшествующим годом новые работники на 50 процентов подняли число аварий. Хватало и прочих проблем, включая бытовые: в общежитии № 2 в 1942-м на 410 человек было в наличии 410 простыней, 210 одеял и … 26 полотенец. Общежитие осталось на зиму без угля, ребята приносили после смены уголь в мешках, ведрах и даже в карманах! В столовую простаивали в очереди по два часа и более. Все это разрушало трудовую дисциплину, росли прогулы, люди бежали с шахты, впрочем, точно так же, как со всех других. И общежития на других шахтах были не лучше, и столовых не хватало, особенно в первые годы войны. Но мы говорим о “Капитальной” и о Никитине, - все это, несомненно, пошло ему в общий зачет обвинений для примерного наказания.
В автобиографии, заполненной им собственноручно (буквы прямые, почерк четкий, особенный), написано: “Работая начальником шахты “Капитальная-1” треста “Молотовуголь”, комбината “Кузбассуголь”, 10 июня 1942 г. я был арестован и 25-26 июня 1942 осужден выездной сессией Областного суда по ст.ст. 109, 128-а УК РСФСР к 5 годам ИТЛ”.
Отыщем Уголовный кодекс РСФСР той поры (редакция 1926 г.) и убедимся, что ни о каких “врагах народа” в упомянутых статьях речи нет. Там есть “Злоупотребление властью или служебным положением, т.е. такие действия должностного лица, которые оно могло совершить единственно благодаря своему служебному положению и которые… имели своим последствием явное нарушение правильной работы предприятия…”. (Ст.109 УК РСФСР, 1926 г.).
Статья 128-а приведем полностью: “За выпуск недоброкачественной или некомплектной промышленной продукции и за выпуск продукции с нарушением обязательных стандартов – директора, главные инженеры и начальники отделов технического контроля промышленных предприятий, караются как за противогосударственное преступление, равносильное вредительству.”.
А статья 119, по которой Никитина зачем-то “обвинили” авторы еще одного толстого сборника, вообще посвящена взяткам…
Таким образом, не был Никитин “врагом народа”, не был он в числе репрессированных по политическим признакам. “Явное нарушение правильной работы предприятия”, безусловно, было, коль шахта не выполняла план. “Выпуск продукции с нарушением обязательных стандартов” – тоже, поскольку на весь рудник в начале войны была всего одна обогатительная фабрика. Но “политических” обвинений не было и нет.
- Иначе, - как заметил известный кузбасский юрист Ю.А. Евтюхин, - Валентин Дмитриевич впоследствии никогда бы не оказался на высоких должностях. Общественное мнение инерционно, и даже после осуждения периода репрессий мало кто из “врагов народа” поднялся выше начальника шахты. Их, видимо, просто боялись выдвигать уже по привычке.
Читаем далее автобиографию Никитина. “По решению Верховного Суда СССР 20 декабря 1942 освобожден без снятия судимости”. Иными словами, в заключении Валентин Дмитриевич содержался пять месяцев и десять дней. Отсюда следует, что утверждение типа “…вернувшись через годы из лагерей…” – это домыслы его не слишком старательных биографов и не более того.
Знавший Никитина лично другой большой руководитель В.П. Романов пишет в воспоминаниях лишь о “похудевшем и небритом” Никитине, который вернулся и получил направление на шахту им. Орджоникидзе в Сталинске.
Еще один факт биографии, повторяемый с тем же упорством, - о службе Никитина в тех самых “штрафных батальонах”. Но из автобиографии следует, что 13 октября 1943 Никитин был призван в армию и отправлен в Омск, в учебный полк. Как видим, направление “смыть кровью” судимость – было, но штрафбата не было. Хотя и полыхает знаменитая Сталинградская битва, но людей сразу на передовую не бросают. К тому же наш новобранец “…в институте прошел вневойсковую подготовку и был удостоен звания командира пулеметного взвода”. И теперь ему в обстановке, максимально приближенной к боевой, предстоит вспомнить материальную часть пулемета, навыки командования, тактику, топографию и все остальное. И только потом убыть на фронт.
Но на фронт не получалось и у него. Служба в Рабоче-Крестьянской Красной Армии закончилась внезапно – читаем биографию дальше. “Постановлением Президиума Верховного Совета СССР (протокол № 16) от 18 февраля 1944 с меня сняли судимость и в этом же месяце отозван из армии в г. Москву и направлен в наркомат угольной промышленности СССР. Вернувшись домой в город Сталинск 15 апреля 1944 года, приказом управляющего трестом “Куйбышевуголь” назначен помощником главного инженера треста и с 20 сентября 1945 – главным инженером этого же треста…”.
Как видим, биография драматична и без дополнительных прикрас. Есть в ней место и обиде, и личному горю, - всему есть место, и хотя бы поэтому не надо никаких домыслов. Тем более, и судимость снята.
Но каким образом получилось это благополучное освобождение из-под стражи, сегодня от него самого уже не узнаешь. Правда, тот же В.П. Романов, рассказывая об осужденном Т.З. Бовте, обмолвился: “За него некому было заступиться, как за Никитина”. Говорят, жена Никитина сразу после ареста уехала в Москву, и, видимо, не зря. Видимо, хватило энергии достучаться…
В 1947 у него состоялось значительное повышение по службе, и Валентин Дмитриевич переведен в комбинат “Кузбассуголь”, который находился в Прокопьевске. А еще через год горный директор 3 ранга Никитин поднялся на совершенно новый уровень руководства – стал управляющим трестом “Кемеровоуголь”, затем трестом “Прокопьевскуголь”. Вошла в свое русло и собственная жизнь Валентина Дмитриевича. Заполняя одну из анкет в 1958 году, он записывает: “Жена, Елена Иосифовна, работает старшим инженером техотдела треста “Сталинуголь”. Сын Анатолий – студент 4 курса Ленинградского кораблестроительного института. Дочь Элеонора – студентка 2 курса Ленинградского физико-энергетического института”…
Затем в судьбе Никитина следует еще более высокий уровень – областной. С 1958 Валентин Дмитриевич секретарь обкома партии. Начал работать, когда первым секретарем обкома был С.М. Пилипец, но после аварии на Кузнецком комбинате, когда в декабре 1959 на строительстве доменной печи № 5 погибли 55 и еще 23 человека получили увечья, первый секретарь был переизбран. На его место пришел Л.И. Лубенников, и уже при нем в сентябре 1961 Валентин Дмитриевич был назначен первым замом председателя Кемеровского совнархоза. С апреля 1964 он – председатель Кузбасского совнархоза, в состав которого входил и Алтайский край. К слову, современники считают эпоху совнархозов годами наибольшего благоприятствования для угольной отрасли. Только один пример: на “своем” Юргинском машзаводе было изготовлено несколько десятков (!) экземпляров знаменитого комбайна Я. Гуменника. Размещение столь непрофильного заказа на сугубо оборонном предприятии (одна секретность чего стоит!) не могло обойтись без настойчивого вмешательства председателя совнархоза.
Валентину Дмитриевичу довелось руководить совнархозом до декабря 1965 года, после чего он был переведен в Министерство угольной промышленности СССР, стал замом министра. И до самого ухода на пенсию курировал подземную добычу угля и систему материально-технического снабжения.
…И он был не единственным специалистом осинниковской шахты “Капитальная”, достигшим столь значительных служебных высот. Его приемник А.Ф. Кучин стал Героем Социалистического Труда, управляющим трестом в Прокопьевске. Главный инженер шахты С.И. Дмитриев защитил ученую степень, работал директором КузНИУИ. Горный инженер А.А. Мясников стал доктором технических наук, лауреатом премии им. А.А. Скочинского… Можно было бы найти еще и другие имена, но мы ведем разговор не о них. Мы – о непростой судьбе большого руководителя, которому жизнь не раз предоставляла повод махнуть рукой, смириться и принять все таким как есть. Не махнул. Не принял. Не смирился.
