Неженская доля
Жукова (Кукарекова) Екатерина Яковлевна, 1922 года рождения, образование – 3 класса, беспартийная. В годы войны работала навальщицей, забойщицей на шахте «Капитальная-1». Общий трудовой стаж – 25 лет. Была награждена медалью «За доблестный труд в годы войны». В Осинниках проживала с 1929 года.
Екатерина Яковлевна в 1985 году вспоминала:
Я – простая русская женщина, которая вырастила много детей, воспитала их, постоянно чувствую, что жизнь моя прожита не зря. Часто меня приглашают как ветерана труда на встречи, праздники. Я неоднократно держала знамя в своих руках, меня награждали подарками и грамотами, про меня пишут в местной газете. Сознание всего придает силы, хотя уже не тружусь. Воспоминания о военном труде пронесу через всю оставшуюся жизнь, альбом с фотографиями постоянно просматриваю сама и показываю внукам. И вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю…
Работать я начала с 1939 года, причем на стройке, а в 1941 году, когда началась война, пошла в шахту. Сначала работала на навалке угля в лаве, а в 1942 году стала забойщиком на маломощных пластах. Сейчас кажется, что само слово «забойщик» чисто мужское, а я трудилась на этом месте за нескольких человек по 12 часов в сутки. Но были дни, когда не выходили из забоя сутками, давали угля столько, сколько требовал фронт. Лично я считала, что моя работа – тоже фронт. Шахтером была всю войну, от первого дня и до последнего. За что имею медаль.
В угольной промышленности в военное время работало много женщин. Сейчас я поддерживаю связь с подругами, которые вместе со мной трудились на шахте «Капитальная-1» Осинниковского рудника. Это – Недорезова Маша, которая работала на навалке, Гаркушина Катя – проходчик шахты, Щелкунова Фрося – горнорабочая. Относились к труду мы добросовестно и честно. Работа, конечно, была далеко не женская, но мы должны были выжить и выстоять. Без громких слов знали, что добытый нами уголь только приблизит победу, и мы готовы были идти куда угодно, выполнять все поставленные нормы.
Условия труда были не очень хорошие. По правде сказать, тяжелые. В забое не было никаких приводов, уголь шел по «мертвым решеткам», была врубовая машина, которую тащили лебедками. На 14 метров бурили 3-4 шпура, отпаливали уголь, а после долбили уголь отбойными молотками и кайлом, надо было разобрать и закрепить забой. Сидели, согнувшись вдвое, ноги отекали и отказывались идти после смены, но мы не тушевались, знали, что враг будет разбит, победа будет за нами. Начальник участка был тов. Колобов, а горным мастером тов. Иванов, бригадиром у меня был Зрайченко. Так мы и трудились – мужчины и женщины рядом друг с другом. Жили в суровых условиях. У меня первое время не было даже обуви, старая проносилась, а новой никто не выдавал, одежда ветхая, еда – самая простая. Первое время, когда началась война, было очень трудно, но мало-помалу нормализовался паек и карточная система, жить стало легче. Кто-то занялся посадкой картошки, свеклы, тыквы, сажали прямо в поле. Осенью собирали урожай, голод отступил. Нам давали на шахте паек. Работа в любом случае была для женщин трудной. Ведь особой силы у девчонок и у меня не было. Трудились за Победу и хорошую жизнь. Постепенно что-то улучшалось, появлялись какие-то механизмы, их не хватало, но все же труд облегчался.
Помню, что работали со мною рядом молодые парни и девчата. На фронт нас не брали, вот мы и «воевали» с отбойными молотками. Национальностей было много, наверное, не один десяток, но нас это не смущало, мы были все – советские люди.
Очень часто были повышенные добычи и рекорды в ответ. Я с честью выполняла нормы, т.к. мои родные – отец, брат, сестра – сражались на фронте, я обязана идти вместе с ними, хотя было тяжело. Ждали с нетерпением хорошего, Победы. Рекорды переходили в повседневную норму.
